Анатолий Радов - Холодная кровь [СИ]
— Вот так вот, — довольно выдохнул старший. — Смотри и учись, сынок, как надо любить женщину.
Он закинул автомат за спину и подошёл к Даре. Схватил рукой за правую ягодицу и сильно сжал.
— Ух, упругая, — бородатый причмокнул губами. — Обожаю свежачок. Давай, разворачивайся обратно и на колени. Ручками и ротиком сначала поработаешь.
Дара выполнила всё с томной медлительностью, через силу улыбнувшись ублюдку. Тот уже успел расстегнуть ширинку и вытащить свой «инструмент». Одной рукой Дара с брезгливостью взяла его, сделала пару движений туда-сюда, отвлекая. А вторая уже вытаскивала нож из сапога бородатого. В порыве своей похоти, этот ублюдок даже не подумал о нём.
Первый удар энжа нанесла в пах. Бородатый удивлённо крякнул и схватился руками за причинное место. А Дара уже была на ногах и всаживала лезвие в его толстую шею. Рана тут же забулькала, вспенилась пузырьками воздуха, следом хлынула кровь, а Дара, вытащив клинок, метнула его в Вика.
Отец с детства дивился её страсти к военному делу. Надо же, девчурка, а к оружию тянется, как пацан. Когда гарнизон пикинёров стоял в городе, и вояк по очереди отпускали домой, он обучал её тому, что умел сам. А ножи он умел метать хорошо.
Лезвие вошло в правую руку сопляка, и тот взвыл от боли. Дара рванулась к нему, завалила, и уселась на спину.
— Я бы не стрелял! — завопил Вик. — Я б не стал! Не убивайте меня… пожалуйста.
— Никто тебя не собирается убивать, — Дара сама удивилась нежным ноткам в своём голосе.
Сняв с паренька автомат, она пока отбросила его в сторону, и вцепилась зубами в рукав куртки. Потом дёрнула его, оторвала, и резким движением вытащив нож из кисти, принялась её перевязывать.
Вик притих. Только вздрагивания говорили о том, что ему больно.
— Ну, вот и всё, — нежно сказала Дара, завязав тугой узел.
Она слезла с паренька, взяла его автомат и направилась к бородатому. Тот ещё дёргался в агонии, руками сжимая окровавленный пах. К шее он уже потянуться не успел.
Невзирая на дёрганья, Дара стала его раздевать, с трудом ворочая тяжёлое тело. Наконец, она управилась, и не без отвращения принялась натягивать на себя снятую с бородатого одежду.
Вик уже поднялся, и теперь сидел, прижимая перевязанную кисть к груди.
— А вы кто? — спросил он с осторожностью в голосе.
Твоя сестра, чуть было не ляпнула Дара, но вовремя спохватилась. Что за чушь. Это только её прошлые ощущения. Она очень любила своего маленького Жеро, смешного и вихрастого. Больше всего на свете любила. И теперь те нежные чувства снова вернулись с её настоящим телом.
— Сначала ты будешь рассказывать, — вместо этого ответила она пареньку. — И рассказывать всё, что знаешь.
3
Хлох долгое время копался в средней машине. Наконец, вытащил большой баул и положил его на землю. Через минуту рядом с баулом появилась переносная рация. Хлох присел возле неё на корточки и с умным видом принялся разглядывать, а я молча стоял рядом.
— Станция не работает, а вот аккумулятор живой. Странно, — задумчиво проговорил он, по второму разу оглядывая рацию со всех сторон.
— Внизу пропустил. Вон она — дырка, — я присел рядом, и указал туда, где имелось отверстие диаметром миллиметров в восемь.
— Ага, увидел, — кивнул Хлох. — Щер! Лучше б в аккумулятор попало. У нас и запасной как раз имеется. Вот же ж, твою яйцекладку, вечно не везёт.
— А здесь что? — теперь я указал на баул.
— Термоброн новой модификации. «Саламанд».
Спасибо, дружище, разложил по полочкам.
Хлох обернулся, и увидев мою недоумевающую морду, улыбнулся. По крайней мере, больше всего его мимика была похожа на улыбку.
— Извини, я и забыл, что ты ничего не помнишь Термоброн — это… Странно, ты что, даже самого простого не помнишь? Это ж ещё с детства в твой мозг закладываться должно было. Сколько разговор по поводу всех этих термобронов было. Особенно когда первые модели стали появляться.
— Хлох, — я развёл руками, — Даже детских воспоминаний нет. Я ж не виноват, что дверь мне точно в голову прилетела.
— Ночью, когда температура падает, мы теряем реакцию, вплоть до полной… Щер! Как-то странно тебе такое рассказывать.
Я пожал плечами и извинительно улыбнулся.
— Да-а, — Хлох со злостью стукнул по рации кулаком. — Ну твари теплокровные! Бледнокожие уроды! Знаешь, Хош, и не представляю, как бы я на это отреагировал… ну, если б не помнил ничего? Страшно, Хош?
— Да нет. Не по себе только немного.
Страшно-то мне, дружище, от другого совсем. А то, что не помню… да я б ещё тыщу лет не помнил, не слышал, и не видел всего этого.
— Так и что дальше?
— С помощью термоброна мы можем сохранять уровень температуры в пределах нормы даже при минусовых показателях среды. Вспоминаешь?
— Нет. Но знаешь, мне непонятно, а что раньше вы… в смысле мы, такие штуки не могли изобрести?
— Почему? Есть четыре вида термобронов, которые стоят на вооружении уже двадцать пять лет. Но у них один большой минус. Они все подпитываются от отдельных генераторов, которые устанавливают на бронмашины. Радиус действия, сам понимаешь, очень маленький. Теплокровы знают об этом и стараются первым делом уничтожить бронмашину. А этот, — Хлок кивнул на баул, — Он со встроенными микрогенераторами. Какая-то новая технология, щер её трепи. Ну, давай же, Хош, напрягай мозги.
Мозги я напрягаю, но в другую сторону.
— Хлох, но если мы везём такую штуку, значит, нас должны искать?
— До сегодняшнего вечера не спохватятся.
— Чего так?
— Приказ поступил следующий — забрать образец с маркировкой шестнадцать-олх-два нуля с подбазы и доставить в точку с заданными координатами. На связь до прибытия не выходить. В случае нападения, первым делом уничтожить образец, после чего самоликвидироваться. Так что до вечера нас ни для кого нету, Хош. Возможно, в ночь поднимут шестые «Птеры», но и то, вряд ли.
— Погоди, — я нахмурил лоб. — Если это такая секретная штука, почему её на этих самых «Птерах» не доставили в заданную точку? Я так понимаю, «Птер» это что-то летающее?
— Вспомнил? — радостно оживляется Хлох.
— Да нет, догадался просто.
— А-а, — Хлох разочарованно сплюнул под ноги. — Да, «Птер» — ударная крылатая бронмашина, а именно «шестёрка» — это модификация «пятёрки» с бесшумными лопастями и новой навигацией. Хош, а помнишь, как мы в первый раз на «тройке» на Рубежку летели?
— Извини, нихрена.
— Да что за «нихрена» такое, Хош? — Хлох удивлённо расширил глаза. — Ты уже второй раз это слово говоришь.
